– Как ты?

– Неважно. Рука болит, все болит, на енота похожа…

Илья невольно хмыкнул и поцеловал Лину:

– Даже в виде енота ты мне нравишься!

– И вообще… Это я во всем виновата…

– Лина, это просто неудачное стечение обстоятельств.

– Я решила, что все испортила и ты во мне разочаровался. Мы целых четыре дня не виделись, а ты спать ушел в другую комнату!

– Да ты же раненый боец, до тебя и дотронуться страшно – везде больно. Подожди, вот заживет, тогда наверстаем. Как ты можешь во мне сомневаться? Ах ты, глупая Шанежка! Любишь тебя, любишь, а толку никакого.

– Есть толк! Вот тут, в животе. Илюш, а ты кого больше хочешь – мальчика или девочку?

– Мальчика. Или девочку.

– Если мальчик, назовем Николаем, да? Будет Николка! А если девочка…

– Назовем Витаминой. Или Гуталиной.

Лина невольно рассмеялась.

– Вот так-то лучше. Представляешь, Павлик меня сегодня папой назвал!

– Правда? – Слезы у Лины сразу высохли. – Как хорошо! Он спрашивал у меня, можно ли. Очень хотел, но стеснялся.

– А теща сказала, что я, если хочу, могу называть ее мамой.

– А ты сможешь?

– Не знаю. Похоже, тоже стесняюсь. Ну вот, опять она плачет! Ты из-за Макса, что ли, расстраиваешься? Шанежка, тут ты точно не виновата. Это его работа, понимаешь? Он знал, на что подписывался. Главное – он выжил. И врачи обнадеживают – все должно восстановиться, но не так скоро.

– Я рада, что Макс выжил! Просто вспомнилось… разное, – Лина заплакала еще горше. – Он-то выжил, а вот Алекс – нет…

– Этого я вообще не понимаю! – возмутился Илья. – Почему ты ревешь из-за какого-то придурка?

– Он не какой-то… Он… Илюш, я только тебе скажу, больше никто не знает, ни родители, ни следователь. Алекс – отец Павлика.

– Так вот оно что… Понятно. А он знал об этом?

– Нет. Не должен был.

– Ты сильно его любила? – спросил Илья, помолчав.

– Теперь уже и не знаю, – вздохнула Лина. – Понимаешь, он долго меня добивался, потом я вроде как снизошла. Осчастливила! А он таким козлом оказался. Меня это просто подкосило.

– Тогда тем более нечего из-за него плакать.

– Все-таки он отец Павлика…

– Я – отец Павлика, – очень жестко сказал Илья, и Лина робко на него посмотрела. – Мне казалось, это само собой разумеется, раз мы поженились. Я уже начал готовить документы на усыновление. Или ты против?

– Нет! Что ты, я только за!

– А почему ты говорила, что отец Павлика погиб?

– Это долгая история…

Аркадий Наумченко очень хотел сына, даже имя заранее придумал: Виталий! Но родилась девочка, и Ольга, желая утешить мужа, сообразила, как переделать мальчишеское имя в девчоночье, – так их дочка стала Виталиной. Лет до пятнадцати Виталька росла, словно пацан, и дружила больше с мальчишками, которые так и роились вокруг ее отца: Аркадий в свое время был местной знаменитостью, легендой мотобольной команды, которая несколько раз становилась чемпионом и серебряным призером высшей лиги. Он слез с мотоцикла, только когда родилась дочка, – жена настояла. Да и травма, полученная на последнем чемпионате, давала о себе знать. С мотоболом Аркадий так и не расстался, продолжая все свободное время проводить в клубе, так что Виталька выросла среди рева моторов, запахов бензина и машинного масла. Но к пятнадцати годам дерзкая пацанка вдруг преобразилась в настоящую русскую красавицу, высокую и статную, хотя и крупноватую на взгляд завзятых модниц ее класса, завидовавших тому вниманию, которое парни оказывали «этой кобыле». Гордую стать Лина унаследовала от матери, а характер – от отца. Она чувствовала себя королевой и свысока посматривала на всю эту девчачью мелочь с их гламурными мечтами.

Упрямая, своевольная, смелая, Лина слушала только рок и хеви-метал, ничего не боялась и рассекала по Ясногорску на отцовской «Хонде», как заправский байкер: шнурованные ботинки, рваные джинсы, майка с черепом, обтягивающая высокую грудь, и кожаная косуха. Когда она снимала шлем и встряхивала прямыми русыми волосами, доходившими до пояса, парни свистели от восторга. Самым верным поклонником Лины был сосед, Леха Воронин, друг детства. Но Лина не принимала Леху всерьез – он еле-еле доставал ей до плеча. Зато очень серьезно относилась к его тезке – красавчику Алексею Кравцову, бывшему годом старше. Оба Алексея, конечно же, увлекались мотоспортом: правда, Алекс никаких особенных успехов не добился, зато шикарно раскатывал по городу на черном «Сузуки», а скромный Леха стал со временем чемпионом мотофристайла.

Алекс обратил внимание на Лину, когда она еще училась в девятом классе. Года четыре они мерились характерами и гордынями, выясняя, кто круче. Алекс просто зациклился на Лине: до сих пор ни одна девчонка не могла устоять перед ним, так что друзья уже в открытую потешались над незадачливым ухажером. Он бы взял ее силой, но знал, что не справится: здоровая, зараза! Если только напоить, но и тут Лина была крепче, чем Алекс, и лучше держала градус. Алекс был, конечно, красивый и высокий, но не слишком сильный и смелый, так что в местные «короли» выбился благодаря наглости, обаянию и умению шикарно играть на бас-гитаре в созданной им рок-группе. Лина же с удовольствием изводила Алекса, хотя он ей и нравился.

Надо сказать, что она, несмотря на вполне взрослую внешность, ум и способности, была довольно инфантильна – «Детство в одном месте играет!», как говорила ее мать. Лина как-то не задумывалась о жизни и просто плыла по течению. Она совершенно не представляла, чем собирается заниматься, кем работать. В Москву ей было лень ездить: окончив школу, Лина пошла в единственное в городе высшее учебное заведение: филиал Московского социально-экономического института, где изучала что-то по части менеджмента и делопроизводства. Она не слишком заморачивалась учебой – гоняла на мотоцикле, тусовалась в местном клубе и кружила головы парням.

Повзрослела Лина в один момент: реальная жизнь обрушилась на ее отнюдь не хрупкие плечи и чуть не сокрушила. Началось все в июне, когда Лина варила варенье из клубники. Стояла страшная жара – Лина была босиком и в легком халатике на голое тело. Варенье булькало, осы жужжали, солнце жарило в открытое окно, сладкий аромат клубники наполнял кухню. Тут-то и заявился Алекс. Он долго стоял в дверях и смотрел на Лину, изнемогая от вожделения: ему казалось, что кровь в его жилах сгустилась и кипит, как это варенье.

– Черт с тобой, давай поженимся, так и быть! – хрипло воскликнул он и шагнул к Лине.

Она потом не могла вспомнить, кто первый обнял, кто первый поцеловал. Но газ под тазиком с вареньем она все-таки успела выключить. Ночью Алекс пришел во второй раз и влез в ее открытое окно. Так они стали «встречаться» – Алекс сиял от гордости, а Лина снисходительно посмеивалась. Заявление в загс они не торопились подавать, и родителям Лина ничего не рассказала, не до того было. Да родители не слишком Алекса и одобряли. А потом Лина поняла, что беременна, и страшно обрадовалась. Светясь от восторга, она побежала к Алексу. Нашла его в баре, вытащила на улицу и выпалила свою новость.